Обвинения в сторону мнимых "сект", продолжение...

        Обвинения в сторону мнимых "сект", продолжение...:

Человек ищет явления, не удостоверившись, точно ли такое явление существует. Никто не ищет ведь "голубизны". Человек понимает, что "голубизна" не существует как таковая, отдельно от неба, картины, краски. Надо сперва уяснить, существуют ли "секты" или есть "сектантский душок" у разных религиозных и нерелигиозных организаций, у разных верующих и неверующих. На всякий случай, стоит заметить, что отсутствие сектофобии ещё не есть признак здоровья. Иногда это просто признак слабости: когда движение окрепнёт, оно развернёт свой инквизиторский потенциал. Некоторые чиновники Московской Патриархии в начале 1990-х годов сотрудничали с американскими протестантами, на их деньги проводя борьбу с “сектантством”, но в душе-то они считали своих союзников не то что сектантами – еретиками. И как только из правительства пошли серьёзные деньги, стали своих бывших "попутчиков" и соратников по сектофобии преследовать как "сектантов". Ученые в целом сегодня либо вообще не используют слово “секта”, либо используют его условно, с оговорками. Но чем строже ведут себя учёные, тем агрессивнее ведут себя борцы с инаковерием. Особенно развернулись они в США после того, как в 1965 году Джонсон снял ограничения на иммиграцию из Азии и в Америке резко стало расти число “новых” религий восточного происхождения. Кришнаизм и мунизм стали главным объектом нападок; их провозгласили “деструктивными”, а затем и “тоталитарными” сектами. Но кто нападал и провозглашал? Не ученые, а либо баптистские проповедники, либо совершенно неверующие и невежественные родственники людей, ушедших в “новые религии”. Теперь и нам этот феномен хорошо знаком. Правда, в России практически не было иммиграции из Азии, поэтому и новые религии у нас крайне малочисленны, но зато борцы с “сектами” страшно крикливы. Нет ни "сект", ни "сектантства", "кружковщины", "сектантского духа". Есть разные степени открытости, активности, дружелюбия. Это не означает, что нельзя говорить "секта". Но говорящему так надо понимать, что относиться к нему будут так же, как к человеку, который кричит: "Дурак!" Многие, кстати, к таким крикунам хорошо относятся - в толпе кричащих "Дурак!" можно и самому что-нибудь эдакое выкрикнуть.

БЛИЗОСТЬ К ТРОНУ:

Ещё в начале ХХ столетия было легко отличить секту от не секты. Признак был один: все, кто не с государственной церковью, те сектанты, раскольники, расколоучители, иноверцы, инославные. Оттенков было много, потому что государство дискриминировало всех по-разному. Суть была одна: кого государство выбрало, те не секта, а остальные - секта. Забавно было у католиков: у них государство и Церковь слились, существовала "папская область", "вотчина Петрова". Она и сегодня существует, но с 1965 года католики перестали всех, кто не с ними, именовать "схизматиками". В России же и сегодня действует - хотя вполне неформально - простой принцип: мало того, чтобы государство тебя терпело, надо, чтобы оно тебя любило. Терпит кесарь многих, но любит лишь одного. В России любимая - Православная Церковь, в Польше - Католическая. Логика тут очевидна: кто признан царём, тот сам уже немножко царь. Царь, признавая религию, делает её "царицей", соглашается разделить с нею если не ложе, то трон - что иногда важнее.
Не стоит спешит и делать вывод, что русский православный готов считать себя сектантом, если он в Польше. Царь ведь остаётся царём и в изгнании? Вот и верующий, даже когда государство от его религии давно отказалось, может считать себя царём среди религий, а других - сектантами. Достаточно перенести свойство царственности с государства на народ, считать, что трон не там, где один, а там, где миллионы - живые или мёртвые. Мёртвые даже лучше, от их имени удобнее вещать, они не возразят. Тогда в России язычник будет считать себя царём, а православных - сектантами, которые обдурили государство, но которым не удастся задурить русский народ.

ВЕЛИЧИНА ЕСТЬ ВЕЛИЧИЕ:

Епископ Пермского епархиального управления христиан веры евангельской Эдуард Грабовенко на свой лад определил "секту", защищаясь от государственного православизма: "Мы не являемся маленькой "сектантской" группкой, а мы – часть гражданского общества. Мы любим свою Родину и хотим жить в своей стране, помогать своим согражданам" (portal-credo.ru, 5.9.2006). Один критерий "сектантства" тут классический - размер. Англичане говорят "Малое прекрасно" (small is beautiful), сектофобы говорят "малое преступно". По этой же логике карлика, ребёнка, раба не воспринимают как человека - они, скорее, животные, предметы, ангелы, но не люди. В них нет царственной ипостаси человека, "величия". Конечно, при этом величие отождествляется с величиной, логика тут вполне материалистическая и антидуховная, но всё же это логика.
Этот же критерий может быть выворочен - и тогда критерием "сектантства" оказывается слишком большой размер. Тогда "православность" доказывается именно тем, что община невелика, "малое стадо". Большое якобы не может быть полноценным. Тем не менее, это та же самая логика, только тут берётся другой признак царственности: самодостаточность. "Ты царь - живи один".Иногда даже одновременно один человек заявляет, что он - гонимое меньшинство, и потому православен, но что он - представитель великого православного большинства. Мегаломания есть одновременно и микрофобия, когда признаком "секты" начинают считать малый размер общины. Когда после смерти о. Александра Меня подчёркивали многие, что он был "пастырем для тысяч", это уже было неблагоприятным признаком - во-первых, лукавили, ибо реально приход состоял не более чем из полусотни человек, во-вторых, проявлялась та же боязнь "малости". "Советский микрокалькулятор самый большой в мире". "Российское малое стадо самое большое в мире"...

НОВИЗНА:

Обвинить религиозное движение в том, что оно "новое" - всё равно, что обвинить новорожденного в том, что он - новорожденный. Тем не менее, среди признаков "ненормальных религий" есть и такой. Это - самое мягкое обвинение, на первый взгляд. Не случайно учёные только этот признак решаются использовать в своих исследованиях. Возникло даже сокращение "НРД" - "новое религиозное движение". Считать новое - плохим логично только, если считать религию функцией власти. "Новый царь", "новая династия" - это плохо. Власть должна быть прочной, и всякая смена власти напоминает о непрочности её носителей. Поэтому даже демократические страны склонны маскировать "новизну" своих президентов и премьеров непрерывностью, стабильностью, прочностью абстрактных "демократических традиций". На Западе демократию возводят аж к борьбе английских баронов с королём Джоном Безземельным - так хочется, чтобы и демократия была не новой, а почтенной дамой. Это ничего не говорит о том, опасны они или нет, истинны или нет. А вот нервное отношение к новизне - очень многое говорит о тех, кто нервничает.

НОРМАЛЬНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ:

Некоторые социологи определяют секту как религиозную организацию, которая предписывает своим членам необычное поведение. “Нормально” для всех верующих одобрять войну, одеваться “как все”, не танцевать во время молитвы, – значит, квакеры, отвергающие войну, кришнаиты, одевающиеся в дхоти, и харизматы, молящиеся в вихре движений, являются сектантами. Но нет: и такой метод не срабатывает. Слишком относительно понятие нормы. В Соединенных Штатах сектантами можно считать католиков и православных, ведь у них духовенство одевается в “необычную” одежду, поклоняются они “идолам” – статуям, иконам, что весьма для американцев необычно. В Индии все христиане – сектанты. Но ведь не может считаться научным определение, которое в разных странах относится к разным реальностям; это все равно, что для каждой культуры выводить особую формулу земного тяготения.
В любом обществе много норм. Правда тех, кто делает "нормальность" критерием нормальности (что, казалось бы, порочный круг) в том, что чем выше находится человек на социальной лестнице, тем меньше ему позволяется отклоняться от некоего усредненного поведения.

НЕНОРМАЛЬНОСТЬ ВЕРОУЧЕНИЯ:

Джош Мак-Дауэлл и Дон Стюарт, знаменитые американские борцы с сектами, определили сектантство как “извращение библейского христианства”. Милое определение, да вот беда: с точки зрения православных и католиков как раз Мак-Дауэлл и Стюарт, будучи протестантами, извращают христианское вероучение уже тем, что вводят какое-то "библейское христианство". В Библии, к примеру, нет слова "Троица", Библия запрещает изображения - выходит, называющие Бога Троицей и целующие иконы - сектанты? Да, для баптиста православный сектант именно по этой самой причине. 

ОБМАН ЛЮДЕЙ ПРИ ВОВЛЕЧЕНИИ В МНИМУЮ «СЕКТУ»:

Мы обвиняем в лицемерии тех, кого больше всего ненавидим, а не только лицемеров. Когда борец с "сектами" А.Дворкин предлагает задавать незнакомому сектанту вопрос “Как долго вы состоите членом группы?”, он имеет в виду, что “человек, вовлеченный в тоталитарную секту менее года назад, обычно еще весьма неопытен. Следовательно, он не сможет врать так же убедительно, как опытный вербовщик”. Здесь ненависть строит доказательство на том, что требуется доказать: что все "сектанты" - лжецы, и чем дольше человек "сектант", тем больше он лжец. А теперь представим, что перед нами православный неофит (человек, вошедший в Церковь менее года назад). Мы расспрашиваем его о православии и думаем: ага, ты неофит, значит, ты врешь неубедительно. А если мы узнаем, что перед нами Александр Дворкин, закончивший уже и духовную академию, то мы, следуя его заповеди, думаем: ага, ты уже опытный вербовщик. Третьего цинизму не дано. Давно в Церкви – плохо, недавно – тоже плохо.
А.Дворкин, один из штатных сотрудников Московской Патриархии, также предлогет целый ряд приёмов, разоблачающих "удильщиков". Например, спросить: “Вы хотите завербовать меня в какую-то организацию?” "Сектант" будет это отрицать, но методы “вербовки и давления” применять будет. Задумаемся: наши православные проповедники используют “методы вербовки и давления”? Да, конечно, всякая проповедь есть давление на психику. О любом проповеднике Евангелия можно сказать, что он вербует нас в Церковь. Но, думается, если бы японец спросил святого Николая Японского, насадившего Православие в Стране восходящего солнца: “Вы хотите завербовать меня в какую-то организацию?”, тот бы ответил отрицательно и был бы прав. Потому что вопрос сформулирован уже со злобной подковыркой, уже содержит в себе признание Церкви – какой-то злокозненной организацией, куда нельзя войти добровольно, куда можно лишь быть насильно завербованным.“Можете ли вы перечислить названия других организаций, связанных с вашей группой?” К примеру, сайентологи скрываются под именем дианетиков (правда, средний человек не знает ни одного, ни другого слова). Проверяем: что получится, если спросить православного проповедника: “А Русская Православная Церковь имеет отношение к Синоду, отлучившему Льва Толстого? К Греко-Российской Церкви, которая осудила Максима Грека? А к Византийской Церкви, ослеплявшей еретиков?” Ну и получается обычная атеистическая буза. Люди, которые видят всюду соблазны и соблазнителей, должны идти к психологу, а не к милиционеру. К милиционеру нужно вести насильника, который оправдывает себя тем, что девушка надела слишком уж короткую юбку - а не пострадавшую девушку. Американский проповедник не торопится подчеркнуть, что он не православный? Так он это делает не потому, что хочет примоститься к славе православных. Какая уж у православных слава, во всяком случае, в православной стране среди простых людей! И так ли уж много русских людей, которые спутают американского проповедника с православным?

ОТСУТСТВИЕ САМОКРИТИКИ:

Одним из признаков "сектантского", помраченного сознания выставляют неспособность к самооценке, самокритике. А.Дворкин предлагал в вопросник "сектанту" включать такую формулировку: “Считается ли деятельность вашей организации бесспорной? Если кто-то выступает против вашей организации, какие аргументы они приводят?” 
А теперь представим себе проповедника, который завершает (или начинает) проповедь Православия словами: “Правда, деятельность Церкви не всем кажется бесспорной. Вольтер писал о ней... Ленин говорил... Емельян Ярославский выразился...”.
Чуть иначе то же обвинение в самокритике звучит так: “Есть вещи, которые вам не нравятся в вашей организации и в ее верховном руководстве?” 
Дворкин поясняет: “Мы знаем православных, католиков, протестантов, открыто критикующих свою Церковь и ее иерархов”. А вот чего он не поясняет, так этого, как к таким критикам относятся. Разве есть такая религиозная организация, где за критику высших руководителей выдают пряники и пышки? То-то! Вот поэтому сам Дворкин никогда не критиковал свою “организацию и ее верховное руководство”. И правильно, в сущности, делает, что молчит. Ничего тоталитарного нет в том, чтобы скрывать, как говорят православные, “наготу отца”. Другое дело, что религиозные организации, допускающие самокритику, демократичные, вызывают уважение у людей свободолюбивых. Но свободолюбивых людей не так уж много, во всяком случае, в России, где предпочитают и самим начальство не дразнить, и других удерживать. Начальство ведь, если разозлится, может накрыть медным тазом и критиканов, и молчунов.

НЕПРИЗНАННОСТЬ ВЕРОУЧЕНИЯ:

Обличая в "сектантстве" последователей Рериха, А.Кураев писал: “Сектантский характер рериховского движения виден и из того, что ни одна из исторических конфессий России не приняла рериховского вероучения” (Кураев А. Об отлучении Рерихов от Церкви. М.: Просветитель. 1995. 3 000 экз. 60 с. - С. 5).
На первый взгляд, кажется, что это повторение обвинений в отсутствии признания со стороны царя (государства, кесаря). Однако, сам царь есть царь вне зависимости от того, признают его соседние страны или нет. Да и понятно: конечно, каждый царь считает себя единственно законным и умным царём царей, которому все прочие цари должны подчиниться. Много царей - так же ненормально, как много божеств.

АНАФЕМАСТВОВАНИЕ «ПРЕДАТЕЛЕЙ»:

А.Дворкин сделал нетерпимое отношение к бывшим членам религиозного движения одним из десяти важнейших признаков сектантство. Он советовал допрашивать подозреваемых в сектантстве: “Что вы знаете о бывших членах вашей организации? По каким причинам уходят из организации? Позволяет ли организация общаться с покинувшими ее людьми?” Дворкин пояснял, что “,любая достойная организация с уважением относится к свободе человека и в том числе к праву своих членов покинуть ее. А вот о деструктивных культах этого нельзя сказать. Для них все бывшие члены – лютые враги, изменники и предатели, от которых надо держаться подальше”. 
Видимо, Дворкин еще не читал Апокалипсиса, где описывается судьба вероотступников. Видимо, он вообще не подозревает, что “апокалиптическими” называются секты, которые развивают идеи христианской, а не буддистской книги. Видимо, он не общался с нынешними православными и не знает, как они относятся хотя бы к католикам и к тем, кто ушел из православия в католичество. А относятся, скажем прямо, неважно. Остановить сейчас не могут (еще в начале века за такое могли сажали как за совращение). Но пособниками антихриста – называют печатно. Устно же можно услышать и выражения более подворотные.

ТОТАЛИТАРНОСТЬ:

Вообще-то ничего нового в тотальном контроле над человеком нет. До XIX века даже короли не имели изолированных комнат, жили в проходных. Всякая архаическая культура тотально контролирует жизнь своих членов - совершенно невольно, как невольно, безо всяких теорий родители тотально контролируют жизнь младенца. Чем крепче в стране тоталитаризм, тем больше его верноподданные боятся тоталитаризма, но страх своей, естественно, проецируют в сторону. Боязнь тоталитаризма есть и на Западе. Но там частная жизнь защищена от идеологического контроля прочно, поэтому тоталитаризма боятся спокойно и разумно, не призывая на помощь полицию, а принимая необходимые на личном уровне меры. Этого вполне, оказывается, достаточно. Среди таких мер - отслеживание тоталитарных замашек у разных деятелей и лидеров, хоть светских, хоть религиозных. Отследили - лишили поддержки. Вот и нету таракана. Даже в тюрьму сажать не надо.
Свободный человек не будет ходить в церковь, где ему станут диктовать, как любить жену. Не будет он и призывать к запрету такой церкви. Бойкота оказывается достаточно так же, как бойкота магазина достаточно, чтобы тот исчез с лица земли. Церковь - не магазин, может и не исчезнуть, своя паства найдётся и у проповедника с тоталитарными замашками, но паства это будет небольшой и плодиться не будет.
Иное дело несвободный человек, особенно - в несвободной стране (а большинство несвободных людей почему-то собрались именно в таких странах). Несвободный человек очень боится тоталитаризма, но именно поэтому он не будет воевать с настоящим тоталитаризмом, а будет воевать с фикциями. На чекистов, к примеру, несвободный человек боится охотиться, поэтому начинает охотиться на инаковерующих, приписывая им именно чекистские пороки: нетерпимость, нравственную нечистоплотность. Видят большую, государственную Церковь с тоталитарными тенденциями, но с нею бороться страшно - будут бороться с тоталитарными тенденциями у маленьких, безобидных религиозных групп. Против овец - молодцы.
Борьба с тоталитаризмом у несвободного человека будет тоталитарной. Во-первых, он будет требовать тотального уничтожения тоталитаризма. Во-вторых, он сам станет маньяком, всецело (тотально) сосредоточенном на борьбе с "тоталитарными сектами". Так в России 1990-х годов развернулась охота на "тоталитарные секты" - и тем резвее возрождалось полицейское государство с тоталитарными поползновениями.
Тоталитаризм в сознании лучше всего заметен на примере вполне демократических, свободолюбивых людей. Вот прекрасный журналист Борис Жуков, справедливо выбранив пару интеллектуалов за недостаточную интеллигентность, вдруг закончил статью фразой: "Интересно, почему любая гражданская активность у нас может быть только тоталитарной?" (Еженедельный журнал, 28.4.2003).

ГЛУХОТА:

Стереотип о том, что мнимые сектанты слышат только себя. "Богородичник" будет твердить про фантастические чудеса Богородицы, католик - про благотворность инквизиции, православный - про чудотворные иконы. Твердит такой православный сектант про то, что жиды в сговоре с Гитлером отправляли в Освенцим выкрестов - и не слышит никаких возражений. Его осенило, он должен поскорее поделиться с миром своим озарением, чтобы предотвратить повторение такого кошмара. Он допускает, что может ошибиться, но если он ошибается - беда невелика, а вот если он прав - может произойти катастрофа. Такова логика и верующих в злокозненных марсиан, вселившихся в тела политиков. Можно запретить любое религиозное движение. Если уж запрещать, то все, чтобы хоть такое равенство перед законом обеспечить. Но нельзя запретить не слышать. Точнее, можно - но только себе. Если я возмущён глухотой другого, то проблема не в том, что меня не слышат, не в том, что я должен кричать те же самые слова, чтобы докричаться. Я должен прислушаться к другому, чтобы подобрать слова, ему нужные, ему понятные, сказанные интонацией, которая пробьётся через нашу отчуждённость друг от друга.
Уход в монашество тоже разрушает семью. Мать Феодосия Печерского до хрипоты ругала монастырь, куда он постригся; правда, назвать его “тоталитарной сектой” все же не догадалась.
Виктор Малухин из Московской Патриархии, отвечая на критику Я.Таньковой, которая возмутилась тем, что в монастыри принимают несовершеннолетних девушек (Комсомольская правда. 17.5.2004), объяснил:
"Видимо, эти девушки тоже сделали свой выбор. Причем, если они попросят настоятельницу не давать их и объяснят причину - непонимание родителей, - она выполнит их просьбу. И поиски с милицией не выход. .... Даже если их и найдут - идя на конфликт с дочерьми, родители рискуют просто потерять их навсегда. Надо уважать душу своих любимых, их решение. Ведь они - взрослые люди. Единственный способ для родителей поправить ситуацию - обратиться к девочкам через ту же газету".
А какой смысл обращаться через газету, если монахини не читают газет? И почему речь зашла о "взрослых", коли Танькова подчеркивает, что обсуждает вопрос о несовершеннолетней девушке? И почему Малухин не скажет своему коллеге Дворкину из соседнего отдела МП, чтобы перестал обличать "сектантов" за "увод из семьи" и несовершеннолетних, и вполне взрослых? Сектантов обвиняют в глухоте - это обвинение, по законам психологии, отражает замкнутость и высокомерие обвинителей. Однако, обвинение ненавистных иноверцев в глухоте обязательно дополняется обвинением их же в чрезмерной ласковости. Якобы именно "неправильные верующие" выслушают любого - но выслушают не из искреннего сочувствия, а из расчёта обратить в свою неправильную веру. В этом сила параноидальной психики. При другом повороте разговора - может быть, через минуту - защитник "ортодоксии" (иногда, кстати, вполне реальной) может развернуться на сто восемьдесят градусов. Он станет объяснять, что "сектанты" замкнуты в себе, не интересуются внешним миром, не любят посторонних, а правда там, где дивные благочестивые старцы плачут с плачущими, утешают потерявших близких, где они настолько сострадают миру, что прольют слезу над вашим горем, хотя вы ещё не успели им об этом горе поведать.
Нужно ли говорить, что те же самые люди, которые обвиняют сектантов в разрушении семьи, сами считают возможным, к примеру, уводить в монастырь несовершеннолетних? Потому что нельзя человеку уходить из семьи ради ложной веры, но ради следования за Иисусом, ради веры истинной, ради призвания можно и нужно уйти от неверующих родителей, а иногда и от верующих, будь тебе хоть шестнадцать лет, хоть двенадцать. Точно так же, люди, обвиняющие сектантов в построении тоталитарных семей, сами призывают именно к родительскому тоталитаризму: тщательно следить за кругом чтения ребёнка, подбирать ему круг общения, направлять его интересы и т.п. Вот почему бороться с духом злобы на сектантов невозможно: как и всякий дух, он легко меняет направление. Сейчас дует в одну сторону, затем в другую. Памяти он лишён и не помнит, о чем шумел ещё недавно. 

РАЗРУШЕНИЕ СЕМЬИ:

“Если я вступлю в вашу организацию, должен ли я буду бросить учебу и работу, пожертвовать вам свои сбережения и свою собственность и разорвать отношения со всеми близкими и друзьями, если они будут высказываться против моего решения?” - так в 1993 г. А.Дворкин предлагал допрашивать потенциальных "сектантов". Только ведь и в Евангелии сказано: оставить отца, мать, жену и следовать за Христом. Раздать имение своё. Почти каждый современный батюшка скажет, что истинное христианство в монашестве, в том, чтобы оставить все и идти в монастырь, разорвав отношения со всеми близкими, даже если они не высказываются против христианства, даже если они сами христиане. Что до денег, то возьмите вкладную книгу любого монастыря и посмотрите, на какие деньги они строены – ведь целые деревни им завещали, это вам не квартирка в Бибирево. Определение секты как непатриотической религиозной группы является отражением веры в государство как семью. Для такой веры единственная истинная религия та, которая одобрена государством. Древние римляне смотрели на римлян, принимавших митраизм или христианство, как на изменников. Иудеи так же отнеслись к иудеям, веровавшим в Иисуса как Мессию - к христианам. В России неосоветской считают баптистов сектантами, потому что баптизм - "американская вера". Мормоны оказываются пятой колонной. "На кого работаешь? На чужого дядю?" Cпустя полвека после Второй мировой войны русские православные спорят, кто был патриотом, а кто нет - тот "сектант". Припоминают, что такие-то построили церковь в Берлине на деньги Гитлера, а такие-то воевали против Красной армии... Что Красная армия воевала отнюдь не за родину, а за Сталина и всемирную пролетарскую революцию, как-то забылось. И слава Богу. 
Иисуса и распяли, в числе прочего, за недостаток патриотизма.

ИНОСТРАННОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ:

Недоброжелательное отношение к "иностранному" никогда не бывает всеохватывающим. Например, в России своеобразная традиция видеть в царе завоевателя - законный царь должен приходит издалека, не быть русским, а быть "варягом" (немцем, монголом). Русская аристократия тоже старалась возвести себя либо к татарам, либо пусть к захудалым, но итальянцам. Неплохо относились и относятся на Руси к импорту. А плохо - к иностранцам, которые приезжают в Россию не править, а работать. Это отразилось и в ограничении религиозной свободы. Инициатором выступала Московская Патриархия в 1990-е годы, но ведь подхватили интеллектуалы и чиновники. Точно так же в 1990-е годы устроили травлю иностранцев, которые трудились в России и в других сферах. Когда речь идёт о позиции христиан, ксенофобия выглядит абсурдно: во-первых, Христос не вполне русский, во-вторых, христианство столько сил потратило на то, чтобы освободиться от ограниченности иудейской - неужели для того, чтобы утвердить ограниченность русскую, в-третьих, «русские» столько настрадались, когда были заграничным филиалом Византийской Церкви... Но Христос - "хороший иностранец", потому что Христос - Царь. Да Иисус чаще воспринимается, по счастью, как свой товарищ, соработник, и в качестве работяги Он уже - русский, а не иностранец, именно потому, что хороший работяга всегда русский.